Фабрис Колен - КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие[]
— У вас есть огонек?
— Конечно!
Он услужливо подставил мне зажигалку.
Наконец наш экипаж остановился. Появился мажордом и открыл дверцу кареты. Я спрыгнул на землю и выпустил ему в лицо струйку дыма, решив разыграть эту комедию до конца. Что бы там ни было, представилась возможность лично обратиться к Ее Величеству. Все равно мне уже нечего терять.
— Я жду. И где же королева?
Вот так-то. Обычные дьявольские проделки.
Человек в цилиндре вышел за мной из кареты и, легонько взяв меня за плечи, развернул в нужном направлении: величественная башня, сверкающая белизной; украшенный горгулиями парадный вход с тремя дверями.
— Нам туда, — сказал мой сопровождающий. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы погасить сигару?
— Нет.
— Ну, как хотите.
— Сожалею… э-э-э-э…
— Гус. Гус Рубблин, к вашим услугам.
— Сожалею, Гус, но я ненавижу бросать на полдороге начатое дело.
Он на какое-то мгновение улыбнулся, потом вырвал у меня изо рта сигару и быстренько наступил на нее ногой. Мы выразительно уставились друг на друга.
— Мне кажется уместным испортить ваш портрет.
— Что ж, попробуйте, — ответил Гус.
— В любой момент по вашему желанию, — пообещал я, поглаживая свои усы.
Мы вошли в башню.
Кто отрубил ей голову?
Мы поднялись на самый верх. Для того чтобы забраться туда, нам пришлось воспользоваться запутанным лабиринтом обитых войлоком коридоров, подвесными переходами, небольшими комнатами, кулуарами и огромными залами, где слышалось эхо только наших шагов. И все это было таким роскошным, что я совершенно растерялся. Мы взбирались наверх, это все, что можно сказать о нашем пути. Взгляду без стыда представлялось беспорядочное переплетение странных и богатых картин, статуй, гигантских фресок, изображавших истории, которых никогда не было.
Мы сразу же прошли в приемную Ее Величества. Три подсвечника невероятных размеров мирно сияли у нас над головами. На расшатанном дубовом столе невероятных размеров монументально восседала и внимательно наблюдала за происходящим собака. Рыжая, с красивой белой грудью и удивительно маленькой головой. В другом конце комнаты стояло кресло. Гус Рубблин предложил мне занять его. Кресло было очень удобным, мягким и глубоким, но как только я туда сел, собака спрыгнула со стола и, виляя задницей, направилась ко мне. Она развалилась перед креслом и начала скулить.
— Собачка обожает это место, — сообщил Гус и наклонился, чтобы потрепать голову зверю. — Правда, малыш?
В ответ собака плюнула.
— Как ее зовут? — спросил я, откидывая голову на спинку кресла.
— Этого никто не знает. Просто собака.
Я поднялся, хрустнул суставами, схватил собаку за шкуру на шее и сказал, глядя ей прямо в глаза:
— Ты мне не нравишься.
— Мркгнао, — ответила собака, и была медленно опущена на пол.
— А вы знаете, как с ними обращаться, — заметил Рубблин.
Меня подмывало ему кое-что на это ответить, но тут настежь раскрылись двери в покои Ее Величества, и в приемную вышла королева Астория. Я выпрямился и почувствовал, что мое лицо заливает краска. Королева оказалась голой, абсолютно голой. И она была невероятных размеров. Ее груди раскачивались как тяжелые мешки, слоновьи бедра дрожали на каждом шагу, а лицо с толстенными щеками выражало нечто такое, чего мне никогда бы не удалось понять, что-то сочетающее в себе гнев и веселое озорство.
— Джон Мун! — воскликнула королева и раскинула, как для объятия, руки.
Я вежливо поклонился.
— Э-э-э… Ваше Величество.
— Счастлива, что, наконец-то, могу с вами встретиться.
— А-а-а-а… э-э-э-э… да?
— А это наш милый храбрец Рубблин! — воскликнула она и одарила его могучим хлопком по спине. — Пройдите-ка оба вот сюда.
Мы проследовали за ней в соседнюю комнату, где огромные, похожие на витрины окна выходили на искрящийся белизной город.
Королева уселась на кровать и хлопнула рукой по покрывалу рядом с собой.
— Идите сюда, — приказала она.
Честно говоря, выбора у меня не было.
Рубблин сделал двум гвардейцам, стоящим по обе стороны двери, знак выйти и охранять дверь снаружи.
Пришлось сесть рядом с королевой.
— Давно горю нетерпением поговорить с вами, Джон Мун.
Я выдавил из себя улыбку. Пока что ничего стоящего сказано не было.
Одной своей пухлой рукой она обняла меня за плечи, а другой продолжала чесать себе грудь.
— Вы читаете газеты?
— Иногда, Ваше Величество.
— Великолепно. Значит, вы в курсе того, что происходит?
— В какой области?
— О, ну и хитрец! — воскликнула она и запечатлела у меня на щеке звучный поцелуй. — Я вас просто обожаю! Правда, он хитрец, Рубблин?
Королева убрала руку с моих плеч и без всякого стыда потянулась.
— Люди больше не умирают, дорогой мой Джон Мун.
— Раз вы так говорите.
— Раз вы так говорите? Ха, ха! Невероятно, Джон. Вы просто изумительны. Нет, — повторила она голосом, который внезапно стал очень серьезен, смотря прямо перед собой, — нет, никто больше не умирает, по крайней мере, в течение месяца. Вы не встретите даже самого краткого некролога о случайной смерти, никаких сердечных приступов, никаких утопленников, никаких упавших и разбившихся, все болезни оканчиваются очень удачно. А вы знаете почему?
Я пожал плечами.
— Потому что Смерть является пленницей!
Мне что, надо подпрыгнуть? Королева внимательно смотрела на меня. На данный момент притворяться было бесполезно.
— Я буду с вами, Джон Мун, совершенно откровенна. Мне известно, где находится эта маленькая потаскушка.
Это было не совсем то, что я ожидал. Ее Величество медленно несколько раз кивнула головой.
— И вы это тоже знаете.
Что она хочет сказать? И с чего королева так заинтересована судьбой Смерти? Черт бы все это побрал.
— Я не улавливаю, о чем вы говорите. У вас какие-то неверные сведения.
Она снова положила руку мне на плечи и посмотрела прямо в лицо.
— А где вы были позавчера вечером?
Я сделал вид, что задумался.
— У себя в кровати.
Ее Величество тяжело вздохнуло.
— Ну, ну, — покачала она головой. — Врать нехорошо.
— У меня и в мыслях не было вас обманывать! — возмутился я. — Это истинная правда.
Королева встала и, обхватив голову руками, посмотрела на Рубблина.
— Я так ничего и не добилась, — начала она плаксивым голосом. — Будьте свидетелем. Я так ничего и не добилась. Придется принять более сильные меры.
